Настоящая статья рассматривает установление тех правовых принципов, которые исторически развивались в указанной сфере в рамках французского гражданского права. Также в статье прослеживается развитие практики французских судов, которая постепенно отходит от ограничений, содержавшихся в предыдущих решениях относительно действительности юрисдикционных оговорок.
Ключевые слова: юрисдикционная оговорка, оговорка о применимом праве, условия коносамента, пророгационная оговорка.
Специалисты, занимающиеся спорами, вытекающими из договоров, заключение которых подтверждается коносаментами, конечно, знакомы с юрисдикционными оговорками, которые являются общей чертой таких договоров. Как правило, оговорка о юрисдикции в коносаменте отсылает к суду основного места деятельности перевозчика. Очень часто в таких оговорках указывается конкретный суд в известной юрисдикции, которая необязательно соотносится с местом основной коммерческой деятельности перевозчика. Юрисдикционные оговорки о передаче споров на рассмотрение Высокого суда Лондона с применением английского права и Южного окружного суда Нью-Йорка – два наиболее популярных выбора. Другим не менее распространенным вариантом юрисдикционной оговорки является условие в коносаменте, которое посредством инкорпорации регулирующего чартера отсылает к арбитражу в месте, установленном соответствующим чартером. Классическим примером механизма такого включения является использование коносамента Congenbill вместе с полной инкорпорационной оговоркой на обороте коносамента, которая включает в коносамент все условия регулирующего чартера, в том числе юрисдикционную и арбитражную оговорки.
Неудивительно, что английские суды всегда придерживались очень либерального подхода к действительности таких юрисдикционных оговорок с учетом распространенности выбора в них английского права. Но такой либеральный подход обычного права традиционно не поддерживается в рамках континентального права, в частности, во Франции. Целью настоящей статьи в первую очередь является установление тех правовых принципов, которые исторически развивались в указанной сфере в рамках французского гражданского права. Далее в статье рассматривается развитие практики французских судов, которая постепенно отходит от ограничений, содержавшихся в предыдущих решениях относительно действительности юрисдикционных оговорок. Наконец, в статье делается попытка исследовать будущее этой области права, в частности, в контексте Брекзита. После выхода Соединенного Королевства из Европейского союза правила относительно взаимного признания судебных решений, установленные Брюссельской конвенцией 1968 г. в форме регулирования Европейского союза [1], более не применятся.
Согласно английскому общему праву все три указанных выше варианта юрисдикционной оговорки в коносаментах являются абсолютно действительными в той мере, в какой условия коносамента ясны. Следовательно, если письменная оговорка, содержащаяся в стандартных условиях коносамента и передающая спор на рассмотрение Высокого суда Лондона или судов основного места коммерческой деятельности перевозчика, то такое решение является окончательным при условии, что содержание оговорки ясно. Аналогичная ситуация возникает и в отношении коносаментов, которые инкорпорируют условия арбитражной оговорки и оговорки о применимом праве из чартера. Если держатель коносамента способен определить соответствующие условия в регулирующем чартере, юрисдикционная и арбитражная оговорки будут действительны.
Однако изначально позиция французского гражданского права в этой области была совершенно иной. Суды, в большинстве своем поддерживаемые юристами-комментаторами, занимали крайне протекционистский и ограничительный подход к действительности таких оговорок. Факт того, что напечатанные в коносаменте условия, включая юрисдикционную оговорку, ясны, был далеко не предопределяющим. Суды требовали доказательств того, что оговорка была замечена и принята грузоотправителем и грузополучателем. Такое требование обосновывалось судами тем, что юрисдикционная оговорка лежит вне общих условий договора, и ее прямое принятие является необходимым условием для ее обязательности для сторон договора. Вопрос, который возникал при таком подходе, был естественным: как перевозчик мог в действительности доказать, что грузоотправитель принял юрисдикционную оговорку? Согласно более ранней французской судебной практике доказательством того, что оговорка была принята, являлась подпись грузоотправителя на коносаменте. Со строго юридической точки зрения это, может быть, и логично. Однако с точки зрения практики коммерческой деятельности такое требование в действительности является несостоятельным. Все специалисты в области морских перевозок грузов хорошо знают, что на практике коносаменты подписываются только капитаном или агентом перевозчика, но никогда или очень редко – грузоотправителем.
В ходе дальнейшего развития права попытки перевозчиков ссылаться на юрисдикционные оговорки нашли свою поддержку в принципе, согласно которому такие оговорки являются обычным стандартом соответствующей коммерческой деятельности. Указанный принцип, в частности, нашел свое отражение в правилах, изложенных в регулировании ЕС и дающих правовой эффект Брюссельской конвенции. В частности, статья 25 настоящей версии Recast Brussels Regulation устанавливает, что юрисдикционная оговорка в международных договорах будет действительной постольку, поскольку она составлена в форме, которая является общепризнанной частью деловой практики в соответствующей сфере торговли. Юрисдикционная оговорка в коносаменте – это, безусловно, обычное явление для соответствующих договоров. Отсюда следует, что французские суды, хоть и неохотно, но должны были признать, что оговорки в коносаменте, устанавливающие, что все споры должны рассматриваться судами по месту основной коммерческой деятельности перевозчика, являются действительными. Суд Европейского союза поддержал указанный принцип в знаковом решении по делу Castelleti [2]. С тех пор данное решение достаточно последовательно применяется и в решениях гражданского и коммер-ческого отделений Верховного кассационного суда Франции. Конечно, такие решения поддерживались и английскими судами, которые получали наибольшую выгоду от стандартных юрисдикционных оговорок в коносаментах, отсылающих споры Высокому суду Лондона. Вместе с тем на момент принятия рассматриваемых решений Великобритания являлась членом Европейского союза, следовательно, и правовой режим директивы Recast Brussels к ней применялся. Однако с начала 2022 года, после Брекзита, эта директива к Англии не применяется. Французские юристы-комментаторы общепризнанно указывают, что на либерализацию французского правового подхода к действительности юрисдикционных оговорок в коносаментах в большой степени повлияла статья 25 регулирования Recast Brussels. Как вопрос будет решаться сейчас, когда Лондон больше не может получать выгоду от статьи 25 директивы Европейского Союза о том, что юрисдикционные оговорки, регулярно применяющиеся в соответствующей сфере торговли, являются действительными? С одной стороны, в настоящее время существует множество решений французских судов, указывающих, что юрисдикционные оговорки в коносаментах – обычное явление в морской торговле. Должна ли измениться позиция в связи с тем, что Лондон и Великобритания больше не являются частью Европейского союза?
Недавнее решение апелляционного суда Парижа может дать нам некоторые ориентиры будущего международных юрисдикционных оговорок после Брекзита [3]. Дело представляет интерес и является актуальным, поскольку в нем, в отличие от многих недавних решений в этой сфере во Франции, рассматривается юрисдикционная оговорка относительно государства, не входящего в Европейский союз – Южной Кореи. Условия коносамента включали в себя юрисдикционную оговорку, отсылающую все споры в суды по месту основной коммерческой деятельности перевозчика в Южной Корее. Апелляционный суд Парижа поддержал решение первой инстанции коммерческого трибунала, который установил, что оговорка действительна вследствие того, что наличие в коносаменте оговорки, отсылающей рассмотрение спора судам по месту основной деятельности перевозчика, – хорошо известная прак- тика. Решение подверглось критике со стороны одного из комментаторов в ведущем обзоре «Морское право Франции» [4], который, что неудивительно, указал, что в таких делах обычно толкуется статья 25 директивы Recast Brussels, которая не может применяться к Южной Корее. В решении апелляционного суда Парижа рассматривалась юрисдикционная оговорка, отсылающая рассмотрение споров судам по месту основной деятельности перевозчика. Аргументация апелляционного суда Парижа соответствовала тому, что стало ортодоксальным подходом при рассмотрении вопроса действительности юрисдикционной оговорки в коносаменте. Коносамент, безусловно, является трехсторонним договором, и получатель, и конечный держатель коносамента получает все права грузоотправителя по соответствующему договору перевозки. Подход апелляционного суда Парижа заключался в определении того, была ли юрисдикционная оговорка составлена в форме, часто встречающейся в обычаях торговли. При положительном ответе оговорка обязательна для грузоотправителя. Далее суд сослался на применимое к коносаменту право для того, чтобы определить, приобретает ли получатель в соответствии с применимым правом те же договорные права, что и грузоотправитель.
Интересно предположить, как апелляционный суд Парижа в настоящее время рассмотрит типичную оговорку, отсылающую рассмотрение споров в Высокий суд Лондона, когда Великобритания больше не может полагаться на статью 25 юрисдикционных правил пересмотренного регулирования Recast. Лондон – это ведущая столица рассмотрения международных споров в области судоходства. Однако Соединенное Королевство является местом деятельности лишь немногих судовладельцев-перевозчиков. Вследствие политических причин может оказаться, что французские суды будут склонны относиться к оговоркам о передаче споров в Высокий суд Лондона менее дружелюбно. Однако с точки зрения права сложно отрицать тот факт, что согласно аргументации апелляционного суда Парижа юрисдикционные оговорки о передаче споров в Высокий суд Лондона в коносаментах будут так же являться договорными условиями, типичными для соответствующего вида международной торговли. Однако существует и более раннее решение апелляционного суда Парижа, где судьи сочли, что оговорка о передаче спора в Высокий суд Лондона, в отличие от передачи спора в суд по месту деятельности перевоз- чика, необязательно должна рассматриваться как стандартная для соответствующего вида торговли. Кроме того, сложно не заметить, что юристы-практики и комментаторы во Франции, безусловно, поддерживают возвращение к более ограничительному подходу к действительности юрисдикционных оговорок, особенно, если это будет означать, что французские суды смогут успешно противостоять оспариванию их юрисдикции в пользу Высокого суда Лондона.
В заключение настоящей статьи мы хотели бы обратить внимание на возможный риск относительно третьего вида юрисдикционной оговорки, упоминающейся в начале исследования, возникающий при участии в процессе английских и французских судов. Как было указано выше, Congenbill, широко используемый в международной морской торговле, посредством прямого условия на обратной стороне коносамента включает в себя все условия регулирующего чартера, который упоминается на лицевой стороне коносамента, включая юрисдикционную оговорку и оговорку о применимом праве. Позиция английского общего права в отношении инкорпорации таких условий всегда была очень либеральной. С точки зрения английского права, при условии, что инкорпорируемый документ явно определен и его получение не составляет никакого труда для грузоотправителя или получателя, требования доказывания того, что грузоотправитель и получатель увидели и приняли соответствующую оговорку, нет. Позиция французского гражданского права в этом вопросе прямо противоположная. С точки зрения французского гражданского права, недавно подтвержденной в пересмотренной редакции Французского гражданского права, сторона, желающая сослаться на свои стандартные условия или иные договорные документы, которые не воспроизводятся в подписанном договоре, должна предоставить доказательства того, что указанные условия были увидены и приняты. С точки зрения коммерческой практики, конечно, известно, что в коносаментах Congenbill на лицевой стороне упоминается сам чартер, но условия чартера, не говоря уже о юрисдикционной оговорке, не воспроизводятся. Однако строгое соответствие требованиям французского гражданского права будет означать, что перевозчик должен физически приложить юрисдикционную оговорку из чартера к коносаменту, если он хочет установить, что она была увидена и принята.
В заключение мы хотели бы обратить внимание на правовые споры, которые могут возникнуть из этой важной разницы между подходами английского общего и французского гражданского права. Традиционно английские суды для предотвращения нарушения юрисдикционной оговорки стороной договора, которая начинает процесс в иностранном суде, игнорируя юрисдикционную оговорку в договоре, прибегают к такому процессуальному средству защиты, как запрет на участие в рассмотрении спора в суде соответствующей юрисдикции. Английские суды уполномочены издать такой судебный запрет в отношении стороны, нарушившей юрисдикционную оговорку, в целях прекращения разбирательства в иностранном суде и продолжения судебного процесса в Высоком суде или арбитраже в Лондоне. Однако, когда Великобритания была частью Европейского союза, в серии решений Суда Европейского союза, закончившейся решением по делу Front Conor [5], Суд постановил, что английский судебный запрет на участие в рассмотрении спора в судах определенной юрисдикции не может быть исполнен или признан судами членов Европейского союза, поскольку такое процессуальное средство не соответствует духу взаимного доверия, которое суды членов Европейского союза должны оказывать друг другу. Однако сейчас Великобритания покинула Европейский союз, и английские суды свободны в принятии запретов на участие в рассмотрении спора в судах определенной юрисдикции в случаях, если стандартная Лондонская арбитражная оговорка, включенная в коносамент Congenbill, была нарушена стороной, которая начала процесс в иностранном суде члена Европейского союза. Французские суды, конечно, могут отказать в признании такого судебного запрета. И английские суды, в свою очередь, могут отказаться признавать решения судов членов Европейского союза, которые не подтверждают действительность типичной юрисдикционной оговорки в коносаменте. В отсутствие новых обязывающих соглашений по вопросам юрисдикции и признания решений между Европейским союзом и Великобританией сложно предсказать, как такие конфликты будут разрешаться. Впереди нас ждут интересные времена. ■
Перевод подготовлен Булатом Каримовым
[1] Brussels Recast Regulation 1215/2012 formerly 44/2001
[2] Brussels Recast Regulation 1215/2012 formerly 44/2001
[3] Court of Appeal of Paris 8 December 2020 AXA v EUKOR CAR CARRIERS INC
[4] DMF no 833/1 March 2021
[5] Front Conor West Tankers Inc v Allianz SPA CJE (C 185/07).
Питер Игликовски,
английский солиситор и французский адвокат, член Парижской коллегии адвокатов,
партнер юридической фирмы Lewis & Co в Париже, преподаватель в университете Париж Сите
Журнал «Морское право» 3/2022 стр. 101–105
06.10.2022