Комментарий к Определению Верховного Суда РФ от 3 июня 2021 г.
No 307-ЭС21-1344 по делу No А21-4281/2018 (Росприроднадзор v «Глобал-Флот»)
Вред, причиненный водному объекту в результате неисполнения обязанности по подъему затонувшего судна, подлежит возмещению собственником судна, а не фрахтователем (арендатором).
Факты: Росприроднадзор проводил осмотр акватории Каспийского моря и обнаружил севшее на мель судно – баржу под названием «п/п Сулак – Астрахань» (далее – «Сулак»).
В ходе расследования было установлено, что баржа использовалась в северной части Каспийского моря для строительства морского ледостойкого стационарного комплекса. 30 марта 2015 г. во время шторма баржа была сорвана с якорей и отнесена к побережью Республики Калмыкия, где затонула.
Из письма капитана морского порта Астрахань следует, что в морском реестре право собственности на баржу было зарегистрировано за обществом «Галактика». Кроме того, согласно реестру между обществом «Галактика» (судовладелец) и обществом «Глобал-Флот» (фрахтователь) был заключен договор бербоут-чартера. В момент обращения Росприроднадзора с запросом к капитану порта Астрахань судно уже
было исключено из Государственного судового реестра и право собственности на данный объект было прекращено на основании заявления собственника.
Росприроднадзор провел исследование воды в районе аварии и установил превышение содержания железа в воде в точке отбора (баржа «Сулак») в 1,02–1,68 раза выше нормы. Он пришел к выводу, что водному объекту – Каспийскому морю – причинен ущерб. На этом основании Росприроднадзор обратился в арбитражный суд с иском к обществу «Глобал-Флот» о взыскании ущерба в размере 112 762 320 руб. Размер вреда определен истцом на основании п. 17 Методики исчисления размера вреда, причиненного водным объектам вследствие нарушения водного законодательства, утвержденной приказом Министерства природных ресурсов и экологии РФ от 13 апреля 2009 г. No 87 (далее – Методика), и приведенной в нем формулы No 5.
Позиция истца:
1. Вред причинен окружающей среде оставлением и фактическим захоронением баржи «Сулак».
2. Причинителем вреда является общество «Глобал-Флот», так как оно эксплуатировало баржу.
Позиция ответчика:
1. Координаты, указанные в протоколах забора воды, удалены от места посадки баржи на мель на 27 км, т.е. не доказано загрязнение воды фактом затопления судна.
2. Отсутствует причинно-следственная связь между фактом затопления баржи в 2015 г. и превышением концентрации железа в 2018 г.
3. Договор бербоут-чартера был прекращен, и обязанности по подъему судна у фрахтователя не было.
Судебные акты: дело прошло два круга рассмотрения.
При первом круге в иске было отказано из-за недоказанности факта причинения вреда ответчиком, но дело было возвращено судом кассационной инстанции на новое рассмотрение.
При втором круге иск был удовлетворен в полном объеме. Суды заняли позицию, что вред был причинен акватории водного объекта деятельностью фрахтователя, который не обеспечил надлежащую швартовку судна и уклонился от подъема и эвакуации баржи. В итоге из-за бездействия фрахтователя вредные вещества стали поступать в морскую воду и ее загрязнять.
Верховный Суд РФ направил дело на третий круг рассмотрения и усомнился, является ли фрахтователь надлежащим ответчиком по иску о возмещении вреда. Дело в том, что через день после посадки баржи на мель судовладелец и фрахтователь заключили соглашение о расторжении договора бербоут-чартера. Впоследствии на основании заявления собственника судно было исключено из Государственного судового реестра, и право собственности на данный объект было прекращено. По мнению ВС РФ, после прекращения правоотношений по фрахту собственник судна нес бремя его содержания, и в силу императивной нормы ст. 109 КТМ РФ в его обязанности входило поднять затонувшее имущество.
Верховный Суд РФ пришел к выводу, что судами неверно установлен механизм причинения вреда водному объекту после расторжения договора фрахтования. Ответ на вопрос, какими действиями причинен вред – ненадлежащей швартовкой или бездействием по поднятию судна, является одним из существенных условий возмещения вреда.
Верховный Суд обратил внимание на то, что судно было застраховано в пользу общества «Глобал-Флот». В силу п. 9.13 Правил страхования, к которым была сделана отсылка в полисе страхования, при выплате страхового возмещения в случае полной гибели или пропажи судна без вести к страховщику переходит право собственности на застрахованное судно в пределах уплаченной суммы. По мнению ВС РФ, при рассмотрении спора суды должны были дать оценку факту выплаты страхового возмещения и переходу права собственности на судно к страховой компании.
Комментарий: дело представляет интерес как для практикующих юристов, так и для ученых.
Верховный Суд РФ готовит обзоры судебной практики, куда включает дела, которые имеют системообразующее значение для практики. Комментируемое дело включено в Обзор судебной практики No 3 за 2021 г. (далее – Обзор практики), т.е., по мнению ВС РФ, высказанная им правовая позиция должна учитываться судами при рассмотрении аналогичных споров.
В деле обсуждается классический вопрос деликтного права: кто несет ответственность за вред, причиненный деятельностью, связанной с источником повышенной опасности – собственник или законный владелец?
Особенностью возмещения вреда, причиненного окружающей среде, является особая сложность расчета размера вреда. Для удобства его определения Минприроды России разрабатывает методики расчета вреда, и на практике возникает вопрос: связан ли суд формулой расчета вреда, разработанной, по сути, одной из сторон спора?
Этих двух вопросов коснулся ВС РФ, и есть смысл остановиться на них подробнее.
1. Кто несет ответственность за вред, причиненный окружающей среде судном, – собственник судна или фрахтователь (арендатор)?
Вопрос, кто является ответственным за вред, причиненный деятельностью, связанной с источником повышенной опасности – собственник или законный владелец, является более общим и по большому счете не имеет специфики в морском праве. Поиск ответа на него связан с двумя проблемами гражданского права: что такое владение и утрачивает ли его собственник, предоставив вещь в аренду, а также за что несет ответственность лицо – за факт принадлежности источника повышенной опасности или за деятельность, связанную с источником повышенной опасности?
В российской судебной практике господствует представление о владении как контроле над объектом [1]. В российском законодательстве, в отличие от Германского гражданского уложения, нет деления владения на прямое, непосредственное фактическое обладание и на опосредованное владение как контроль над вещью [2]. Однако в судебной практике попытки ввести такое деление встречаются [3]. В итоге с учетом деления владения на опосредованное и непосредственное вполне возможно истолковать ст. 1079 ГК РФ об ответственности так, что собственник, предоставляя вещь в аренду, владение сохраняет и поэтому несет ответственность за вред. Однако Верховный Суд не пошел по пути подобного обоснования ответственности собственника.
В Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. была закреплена ответственность за факт владения источником повышенной опасности. Концепция поменялась в ГК РФ путем закрепления ответственности за деятельность, связанную с источником повышенной опасности [4]. Обычно ее осуществляет законный владелец, однако факт предоставления вещи в аренду также можно назвать деятельностью, связанной с источником повышенной опасности. Вновь неясно, кто же должен нести ответственность.
На фоне неоднозначного толкования закона особую ценность приобретают политико-правовые аргументы.
Аргументы в пользу ответственности собственника сводятся к тому, что собственник несет бремя содержания вещи и должен контролировать, кто использует его вещь и отвечать за его действия; владелец вещи является как бы представителем собственника, поэтому за его действия ответственность все равно несет правообладатель (концепция непосредственного и опосредованного владения); в случаях, когда право на имущество отражается в реестре, потерпевшему проще найти собственника с помощью данных реестра, а не владельца.
Аргументы в пользу ответственности законного владельца не менее убедительны: каждый должен нести ответственность за свои действия, поэтому кто деятельность осуществлял, тот и отвечает за ее неблагоприятные последствия, т.е. владелец, а не собственник; концепция непосредственного и опосредованного владения не отражена в российском законодательстве, поэтому законный владелец не может быть назван представителем собственника и должен лично отвечать за свои действия; если запись о владельце отражена в реестре, потерпевшему не представляет никакого труда определить причинителя вреда. Сопоставление аргументов показывает, что в целях защиты прав потерпевшего на практике решение вопроса об ответственном лице может зависеть от того, внесена ли в реестр информация о предоставлении собственником имущества во владение другого лица.
В комментируемом деле суть правовой позиции ВС РФ сводится к следующему: ответственность зависит от механизма причинения вреда и определения, чьими действиями причинен вред. Однако с точки зрения вышеобозначенных подходов к владению остается неясным, кто же должен нести ответственность за вред, причиненный затопленным судном. Судно было затоплено из-за действия фрахтователя, т.е. владельца. Однако поднимать судно должен был собственник (ст. 109 КТМ РФ).
На фоне действий фрахтователя по некачественной швартовке и бездействия собственника по подъему судна напрашивается вывод о том, что владелец и собственник являются сопричинителями вреда и должны нести солидарную ответственность (ст. 1080 ГК РФ). Солидарная ответственность лучшим образом защищает потерпевшего, так как позволяет ему взыскать вред с любого из ответственных лиц, у кого есть денежные средства на банковском счете.
Верховный Суд не высказался о солидарной ответственности, а, напротив, сделал акцент на причинении вреда захоронением судна и бездействии собственника по его подъему. Иначе говоря, маятник качнулся в пользу ответственности собственника за нарушение обязанности по подъему судна.
Тем не менее, судебная практика всегда будет колебаться по вопросу, кто отвечает за вред, причиненный деятельностью, связанной с источником повышенной опасности, – собственник или владелец, поскольку всегда между юристами будут споры, сохраняет ли собственник владение и осуществляет ли он деятельность с источником повышенной опасности, когда предоставляет вещь в аренду. Так что, несмотря на включение дела в Обзор практики, революции оно не произведет, и дискуссия продолжится.
2. Роль оговорки о переходе права собственности на затонувшее судно к страховой организации для определения ответственного за вред лица.
Верховный Суд отметил, что суды при новом рассмотрении дела должны дать оценку факту перехода права собственности на затонувшее судно к страховой организации после выплаты страхового возмещения. При этом ВС РФ высказался в пользу ответственности собственника за вред, причиненный окружающей среде затонувшим судном и бездействием собственника по его подъему.
Означает ли высказанная позиция, что делинквентом (причинителем вреда) является страховая организация? Представляется, что нет, однако это самый сложный вопрос комментируемого дела и ответ на него неоднозначный.
Доводами против перехода права к страховой организации служат следующие обстоятельства:
– вещь погибла, а право собственности может переходить на вещь существующую; пред- метом гражданского оборота не может быть несуществующая вещь. Собственник вправе обязаться передать право на вещь, которая возникнет в будущем, однако исполнить обязательство по передаче несуществующей вещи невозможно и стать собственником несуществующей вещи невозможно. С точки зрения условий перехода (возникновения) права собственности в данном случае есть обязательство судовладельца по передаче права собственности страховой организации под условием поднятия затопленного судна. Однако до поднятия судна это обязательство не исполнено, оно не производит вещного эффекта, ибо нет вещи [5];
– по российскому праву судно является недвижимостью, а право собственности на недвижимость возникает с момента внесения записи о праве в реестр (ст. 33 КТМ РФ, абзац второй п. 1 ст. 130 и ст. 131 ГК РФ). Когда право на недвижимость возникает в результате универсального правопреемства (наследование и реорганизация), исключение из принципа внесения (возникновения права с момента регистрации) обосновано, поскольку к преемнику переходит весь объем прав; случаи сингулярного правопреемства, к которым относится переход права к страховой компании после выплаты возмещения, сюда не попадают, – здесь собственник известен, его право отражено в реестре;
– с точки зрения политики права застраховано не только судно, но и ответственность судовладельца, а не страховой организации, поэтому потерпевший больше защищен, когда ответственность за вред возлагается на судовладельца, а не на страховую организацию;
– опять же с точки зрения политики права возложение на страховые организации обязанности по подъему затонувших судов не сочетается с их специальной правоспособностью, т.е. правом осуществлять исключительно страховую деятельность и никакую иную.
В любом споре всегда найдутся доводы в обоснование противоположной точки зрения. Вопрос об определении собственника затонувшего судна не представляет собой исключение. Доводами в пользу автоматического перехода права к страховой организации на затонувшее судно после выплаты страхового возмещения служат следующие соображения:
– судно не погибло, поскольку его можно поднять, однако этот довод все равно не позволяет сделать вывод об исполнении обязательства судовладельцем по передаче судна в собственность страховой организации;
– право в силу закона возникает независимо от регистрации. Все исключения из принципа внесения должны быть прямо обозначены в законе, однако о возникновении права у страховой организации независимо от регистрации в регулировании ничего не сказано;
– у страховой организации есть резервы, из которых потерпевший может получить возмещение при недостатке средств, поэтому потерпевший защищен;
– специальная правоспособность страховых организаций не может служить основанием для освобождения от исполнения обязанности по подъему судна.
Доводы против автоматического перехода права к страховой организации после выплаты возмещения видятся более убедительными. Возникновение права у страховой организации находится под условием подъема судна судовладельцем. А значит, и ответственность за неподъем судна должна возлагаться на судовладельца – последнего реестрового собственника, а не на страховую организацию.
Видимо, чтобы не порождать обсуждение вопроса о моменте возникновения права собственности у страховой организации после выплаты возмещения, пассаж из комментируемого Определения Верховного Суда про переход права собственности к страховой организации не включен в Обзор практики ВС РФ.
3. Как определять размер вреда, причиненного окружающей среде, – по Методике, содержащей формулу расчета размера вреда, или иным путем?
В российских судах крайне сложно доказать размер имущественного вреда (убытков) [6], поскольку суд склонен оценивать доказательства не с разумной степенью достоверности, как этого требует закон в ст. 393 ГК РФ, а предельно формально: не доказаны имущественные потери в размере требуемых 100%, значит, должен быть отказ в иске об их взыскании. Тенденция формальной оценки доказательств без допущения разумной степени достоверности начинает постепенно, хотя и медленно, меняться.
Представители российской исполнительной власти, зная о проблеме оценки доказательств российскими судами, стали принимать подзаконные акты, в которых содержится формула расчета убытков. Тем самым облегчается задача суда по оценке доказательств: суду достаточно установить, был ли факт причинения вреда и затем применить формулу.
Возникает два вопроса: (1) связан ли суд формулой, предложенной одной из сторон спора в подзаконном акте? (2) Является ли сумма, рассчитанная по формуле из Методики, опровержимой? Иначе говоря, если в конкретном споре размер вреда меньше, чем сумма, рассчитанная по Методике, допустимо ли ответчику ее опровергнуть?
В комментируемом деле ВС РФ высказался по первому вопросу и признал суды связанными расчетом размера вреда на основе Методики. Второй вопрос остался открытым.
Это одно из первых дел, в котором ВС РФ высказался о правовом значении Методики. Стороны не спорили по поводу сумм, рассчитанных по ней, поэтому главный вопрос: «Можно ли опровергать суммы, рассчитанные по Методике?» – остался без внимания высшей судебной инстанции.
Выводы
Верховный Суд сделал акцент на ответственности собственника, а не фрахтователя за вред, причиненный затоплением и бездействием по подъему судна. Суд не отрицает возможность расчета размера убытков на основании Методики, утвержденной органом исполнительной власти. Дальнейшая судьба дела во многом зависит от доказательств того, что загрязнение моря произошло от затопления судна. ■
[1] См подробнее: Ерохова М.А. Обход правил виндикации с помощью иска о признании права отсутствующим // Проблемы гражданского права в судебной практике и законодательстве: Сборник статей, посвященный юбилею проф. В.В. Витрянского / Отв. ред. Е.А. Суха- нов. М.: Статут, 2021. С. 320–321.
[2] См подробнее: Александрова М.А., Рудквас А.Д., Рыба- лов А.О. Право собственности и способы его защиты в гражданском праве: Учебное пособие. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2017. С. 31–32.
[3] Например, в делах по искам о признании права собственности, когда иск предъявляет арендодатель, считающий себя собственником. См подборку практики в комментарии С.А. Громова к ст. 12 ГК РФ (Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1–16.1 Гражданского кодекса Россий- ской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М.: Статут, 2020. С. 692, 725).
[4] Ярошенко К.Б. Обязательства вследствие причинения вреда // Гражданский кодекс. Часть вторая: текст, комментарии, предметно-алфавитный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Изд-во МЦФЭР, 1996. С. 582–583.
[5] См. о моделях перехода права собственности и роли исполнения обязательства: Cases, Materials and Text on Property Law / Ed. By S. van Erp and B. Akkermans with the collab. of A. Braun et al. Hart Publishing, 2012. P. 783– 909. На русском языке по указанной теме хороший обзор моделей перехода права и роли исполнения обязательства сделан в статье: Сэгерт В. Консенсуальная система и система передачи в европейском частном праве – консенсус в отношении передачи? // Ежегодник сравнительного права. 2011 / Под ред Д.В. Дождева. М.: Статут, 2011. С. 280–309.
[6] Вред возмещается за деликт, а убытки – за нарушение договора, но термины смешаны даже в ГК РФ, а значит, их можно использовать как синонимы.
Мария Ерохова,
кандидат юридических наук, доцент МВШСЭН, консультант NAVICUS.LAW
Журнал «Морское право» 5/2021 стр. 49–53
01.01.2021