В статье рассмотрено текущее состояние и основные проблемы международно-правового регулирования противодействия морскому пиратству. Сделан вывод о необходимости имплементации положений Конвенции ООН по морскому праву в УК РФ. Помимо этого, рассмотрены перспективы создания международного трибунала по пиратству и сделан вывод, что создание международного постоянно действующего трибунала по пиратству позволит существенно улучшить ситуацию в сфере привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших акты пиратства. Кроме того, создание такого трибунала обеспечит безопасность судоходства и дополнительную защиту конституционных прав граждан Российской Федерации – членов экипажей торговых судов, а также будет способствовать реализации экономических интересов российских субъектов торгового мореплавания.
1. Актуальность международно-правового регулирования проблемы пиратства
Международное пиратство остается одной из наиболее актуальных проблем современного международного судоходства. Как справедливо отмечает М.Н. Мазуренко, на протяжении своего исторического пути развития пиратство угрожало жизненно важным интересам государств, оно представляет в настоящее время реальную опасность для мореплавания, а также для права каждого человека на жизнь, свободу и личную неприкосновенность [1].
Несмотря на то обстоятельство, что на сегодняшний день большинство международных торговых морских маршрутов являются безопасными, около берегов некоторых государств сохраняется высокий риск пиратства. При этом следует констатировать, что в большинстве регионов, где действуют современные морские пираты (Аденский залив, Западная Африка [2], Юго-Восточная Азия), проблемой остается недостаточная субъектность прибрежных государств. Очевидно, международное морское пиратство невозможно без сухопутных баз, находящихся на территории государств, которые по тем или иным причинам неспособны либо же не заинтересованы в борьбе с пиратством. При этом вышеуказанные сухопутные базы для осуществления пиратства защищены суверенитетом того государства, где эти базы находятся, несмотря на то, что такое государство часто существует лишь номинально, фактически не контролируя свою территорию (например, Сомали, представляющая собой классический пример failed state, несостоявшегося государства [3]).
Именно неспособность и нежелание некоторых прибрежных государств уничтожить инфраструктуру пиратства приводят к тому, что те государства, в интересах которых находится обеспечение надлежащего международного судоходства, вынуждены самостоятельно бороться с пиратством, прежде всего международно-правовыми методами.
2. Основные международно-правовые акты в сфере борьбы с пиратством. Проблемы определения пиратства
в международном и национальном праве
Современное международно-правовое регулирование в сфере противодействия пиратству существует, прежде всего, на универсальном уровне. Это связано с тем, что с проблемой пиратства может столкнуться судно, которое идет под флагом любого государства, в том числе и государства, не имеющего выхода к морю. Именно поэтому максимально эффективными являются международно-правовые меры по противодействию пиратству.
Как справедливо отмечает Н.А. Князева, в современности первые международно-правовые меры по борьбе с пиратством были приняты на основе Конвенции ООН по морскому праву (Монтего-Бей, 10 декабря 1982 г.) [4]. Данная Конвенция в ст. 100 обязала все государства осуществлять сотрудничество в максимально возможной степени в пресечении пиратства в открытом море или в любом другом месте за пределами юрисдикции какого-либо государства.
Кроме того, в вышеуказанной Конвенции было изложено юридическое определение пиратства. Так, в соответствии со ст. 101 Конвенции ООН по морскому праву пиратством является любое из нижеперечисленных действий:
а) любой неправомерный акт насилия, задержания или любой грабеж, совершаемый с личными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата и направленный:
i) в открытом море против другого судна или летательного аппарата или против лиц или имущества, находящихся на их борту;
ii) против какого-либо судна или летательного аппарата, лиц или имущества в месте вне юрисдикции какого бы то ни было государства;
b) любой акт добровольного участия в использовании какого-либо судна или летательного аппарата, совершенный со знанием обстоятельств, в силу которых судно или летательный аппарат является пиратским судном или летательным аппаратом;
с) любое деяние, являющееся подстрекательством или сознательным содействием соверше- нию действия, предусматриваемого в подп. (а) или (b) [5].
Следует отметить, что вышеуказанное определение пиратства отличается от толкования данного понятия ст. 227 УК РФ. Так, в соответствии с нормами этой статьи пиратством является нападение на морское или речное судно в целях завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения [6].
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что определение пиратства в российском уголовном праве является более узким по сравнению с той трактовкой, которая предложена Конвенцией по морскому праву. Современное пиратство не всегда связано, непосредственно с нападением на морское судно. Пираты могут проникнуть на судно на законных основаниях, а затем осуществить захват такого судна, что невозможно считать нападением. Кроме того, в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву объектом такого нападения может быть не только судно, но и летательный аппарат.
Как отмечает А.В. Мальцева, в международном праве отсутствует единое понимание термина «летательный аппарат» [7]. Вместе с тем понятие «летательный аппарат» является более широким, чем понятие «воздушное судно», закрепленное в Конвенции о международной гражданской авиации (Чикаго, 7 декабря 1944 г.) [8], и должно включать в себя любое летательное устройство (как пилотное, так и беспилотное), вне зависимости от его размера, функционального назначения, наличия или отсутствия двигателей и т.д.
Следует отметить, что в рамках российского уголовно-правового регулирования также существует норма ст. 211 УК РФ, предусматривающая ответственность за угон или захват в целях угона воздушного или водного транспорта, однако целью пиратства может быть не только угон, но и иные действия (например, ограбление, захват заложников с целью выкупа). Таким образом, можно констатировать, что определение пиратства, данное в ст. 101 Конвенции ООН по морскому праву, является более полным по сравнению с определением пиратства в российском уголовном законодательстве, что требует изменения содержания ст. 227 УК РФ.
Л. Отто также обращает внимание на проблему так называемого политического пиратства, а именно на ситуации, когда квазигосударственные структуры осуществляют захват корабля не столько в частных, сколько в государственных целях прибрежного государства [9]. По моему мнению, такие действия, вне зависимости от наличия содействия преступникам определенных должностных лиц государства, также должны рассматриваться как пиратство, а к виновным лицам должны применяться соответствующие меры воздействия.
Исходя из вышеизложенного, ст. 102 Конвенции ООН по морскому праву следует дополнить предложением следующего содержания: «Также как пиратские должны рассматриваться любые действия, которые содержат в себе признаки действий, установленных в ст. 101 данной Конвенции, вне зависимости от содействия должностных лиц или компетентных органов прибрежного государства».
3. Проблемы международно-правового сотрудничества
в сфере борьбы с пиратством. Актуальность и перспективы создания международного трибунала по пиратству
Серьезной проблемой действующего международно-правового регулирования является то обстоятельство, что военные корабли третьих стран по общему правилу не имеют полномочий по борьбе с пиратством. В соответствии с установленным Конвенцией ООН по морскому праву правом мирного прохода иностранные военные корабли и суда могут применять имеющееся у них оружие исключительно в целях самообороны, чем пользуются пиратские суда.
Данные нормы следуют из суверенного права каждого государства на территориальную целостность и неприкосновенность своих границ. Таким образом, единственным органом, который вправе разрешить третьим странам осуществлять прямое военное вмешательство является Совет Безопасности ООН. В этом контексте весьма значимым для теории международного права является принятие Резолюции Совета Безопасности ООН от 2 июня 2008 г. No 1816(2008) [10], в которой впервые сняты ограничения сферы действия морского пиратства и государствам, сотрудничающим с переходным федеральным правительством Сомали в борьбе с морским пиратством и вооруженным разбоем на море, разрешено входить в территориальное море Сомали в целях пресечения актов пиратства и вооруженного разбоя на море сообразно тому, как это разрешается делать в открытом море [11]. Данное решение было подтверждено также Резолюцией Совета Безопасности ООН от 18 ноября 2013 г. No 2125 [12]. Однако такая ситуация является исключительной и связана, прежде всего, с тем, что федеральное правительство Сомали обнаружило свою полную неспособность к осуществлению каких-либо действий в сфере борьбы с пиратством. В то же время другие районы распространения пиратства, такие как Западная Африка и Индийский океан, по-прежнему остаются под серьезной угрозой [13].
В остальных же случаях безусловным приоритетом в борьбе с пиратством является организация международного сотрудничества между тремя ключевыми государствами: государством, у прибережных вод которого произошел инцидент; государством флага захваченного судна, а также государством, чьи граждане пострадали в результате инцидента. Создание нормативно-правовой базы вышеуказанного сотрудничества было обеспечено путем принятия Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (Рим, 10 марта 1988 г.). Так, ст. 6 вышеуказанной Конвенции распространяет юрисдикцию государства на преступления в сфере пиратства в следующих обстоятельствах:
а) против или на борту судна, плававшего под флагом данного государства во время совершения этого преступления; или
b) на территории данного государства, включая его территориальное море; или
с) гражданином данного государства [14].
Кроме того, в соответствии со ст. 10 вышеуказанной Конвенции, государство-участник, на территории которого находится преступник или предполагаемый преступник, в случаях, когда применяется ст. 6, если оно не выдает его, обязано, без каких-либо исключений и независимо от того, совершено ли преступление на его территории, незамедлительно передать дело своим компетентным органам для целей уголовного преследования путем проведения разбирательства в соответствии со своим законодательством. Эти органы принимают решение таким же образом, как и в случае совершения любого другого преступления тяжкого характера согласно законодательству этого государства.
Вместе с тем анализ судебной практики Российской Федерации свидетельствует о единичных случаях привлечения к уголовной ответственности по ст. 227 УК РФ (пиратство). За акты пиратства в России привлекаются в основном ее собственные граждане, занимающиеся пиратством (разбойным нападением на судна) в близлежащих морях. Так, например, в соответствии с Определением Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 22 июня 2011 г. No 1-О11-20, было установлено, что инкриминируемое преступление совершено на территории Балтийского моря, вне территориальных вод какого-либо государства. Таким образом, учитывая, что преступление было совершено гражданами РФ, оно находится в юрисдикции РФ [15]. При этом практически полное отсутствие судебной практики относительно привлечения к уголовной ответственности за пиратство в Российской Федерации связано не с отсутствием данных преступлений против российских граждан или интересов Российской Федерации, а с фактической невозможностью привлечения к ответственности вышеуказанных лиц.
В то же время следует отметить, что и Российская Федерация не всегда выдает иностранных граждан для привлечения их к ответственности за совершение пиратского нападения. Так, в соответствии с Определением ВС РФ от 1 июля 2014 г. No 1-АПУ14-14 гражданин Эстонии М., совершивший разбойное нападение на российское судно в нейтральных водах, ожидал выдачи компетентным органам Эстонии за совершение акта пиратства. Однако ВС РФ отказал в осуществлении выдачи, так как законодательство Эстонии предусматривает более мягкую ответственность за совершение пиратских действий, чем российское законодательство. Часть 1 ст. 110 Пенитенциарного кодекса Эстонии не содержит предусмотренных ст. 227 УК РФ квалифицирующих признаков: совершение пиратства организованной группой с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, за что осужден гражданин Эстонии М. Таким образом, как справедливо указал суд, Пенитенциарный кодекс Эстонии несопоставим с УК РФ ввиду его чрезмерной мягкости, в связи с чем при передаче М. для отбывания наказания в Эстонскую Республику принцип справедливости не будет соблюден [16].
Следовательно, различия в уголовно-правовом регулировании пиратства привели к тому, что уровень международного сотрудничества даже между соседними государствами в данном вопросе оставляет желать лучшего. Исходя из вышеизложенного, представляется целесообразным рассмотреть вопрос создания международного трибунала по борьбе с пиратством.
Как отмечает И.В. Маймистова, создание специального международного судебного органа для уголовного преследования лиц, обвиняемых в пиратстве, имеет ряд преимуществ. Во-первых, будут выработаны единые стандарты следствия и универсальная судебная практика, что может обеспечить неотвратимость привлечения пиратов к уголовной ответственности. Во-вторых, международный судебный орган мог бы комплексно учитывать потенциал уголовного преследования в рамках национального законодательства, а также практику, наработанную этим органом. В-третьих, международный судебный орган имел бы возможность привлечь к ответственности не только рядовых исполнителей, но и организаторов пиратских сообществ, а также тех лиц, которые контролируют финансовые потоки [17].
По мнению Н.А. Князевой, одним из вариантов создания международного трибунала по борьбе с пиратством является образование специального трибунала ООН, по аналогии с теми, которые действовали относительно преступлений в Руанде и бывшей Югославии [18]. Следует отметить, что, с одной стороны, создание трибунала ad hoс представляется быстрым решением, но, с другой стороны, нельзя отрицать половинчатость такого решения. Очевидно, что юрисдикция данного трибунала может распространяться на акты пиратства лишь в некоторых юрисдикциях, прямо оговоренных в международно-правовом акте о создании такого трибунала, что в перспективе может привести к распространению пиратства за пределы этих юрисдикций. Следовательно, мы столкнемся с перспективой создания все новых международных трибуналов, правила которых будут отличаться друг от друга и иметь отчетливый геополитический характер. Исходя из вышеизложенного, создание территориального международного трибунала (по аналогии с трибуналами, действующими по Югославии и Руанде) не представляется целесообразным.
Другим вариантом может стать распространение юрисдикции Международного уголовного суда ООН на пиратство. Однако следует отметить, что далеко не все государства (в том числе и Российская Федерация) ратифицировали Римский статут Международного уголовного суда ООН от 17 июля 1998 г. [19], что снизит эффективность данного Суда и не позволит обеспечить универсальное признание его решений и широкое международное сотрудничество с этим Судом.
Непродуктивными также, по моему мнению, будут попытки создавать региональные трибуналы по пиратству в связи с тем, что региональные организации, при которых может быть создан такой трибунал, не обладают достаточным авторитетом, позволяющим им решить проблемы пиратства.
Исходя из вышеизложенного, можно согласиться с мнением Г.А. Королева, что нормы по противодействию пиратству на сегодняшний день стали универсальными нормами международного права (jus cogens) [20]. Универсальный характер норм требует создания универсального, постоянно действующего судебного органа в сфере противодействия пиратству, который будет координировать вопросы международного сотрудничества в данной области и проводить в жизнь принцип неотвратимости наказания за акты пиратства.
Вышеуказанный трибунал, по моему мнению, должен быть основан на следующих основных принципах:
• всеобщая юрисдикция: все государства-участники трибунала признают универсальную юрисдикцию трибунала относительно всех фактов пиратства. Это не ограничивает юрисдикцию национальных судов в вышеуказанном вопросе;
• инициативный характер разбирательства: трибунал должен иметь субсидиарный характер
• и принимать заявления государств-участников относительно просьбы привлечения того или иного лица к ответственности. Каждое государство обязано сотрудничать с трибуналом в вопросах его компетенции;
• международный характер: судьи должны определять процедуру привлечения к ответственности, порядок содержания лиц, обвиняемых в пиратстве, размер наказания, исходя из норм международного права, не связывая себя тем или иным национальным правопорядком. Порядок отбора судей должен отвечать требованиям пропорциональности и равенства всех участников конвенции, в соответствии с которой будет создан трибунал;
• создание при трибунале специальной службы по отбыванию наказаний: граждане государств – участников конвенции о создании трибунала могут отбывать наказание в своих государствах, однако процесс отбывания наказания должен быть под контролем трибунала;
• недопустимость повторного привлечения к уголовной ответственности лиц, уже отбывших наказание по решению трибунала. ■
[1] Мазуренко М.Н. Историко-правовой анализ возникновения морского пиратства // Приоритетные научные направления: от теории к практике. 2016. No 23 (https://cyberleninka.ru/article/n/istoriko-pravovoy-analiz-vozniknoveniya-morskogo-piratstva).
[2] Brume-Eruagbere O.C. Maritime Law Enforcement in Nigeria: the Challenges of Combatting Piracy and Armed Robbery at Sea. World Maritime University, 2017.
[3] Мирошников М.С. Формирование политики Соединенных Штатов Америки в отношении несостоявшихся государств в Африке в начале 1990-х годов на примере Сомали // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2015. No 5(38) (https://cyberleninka.ru/article/n/formirovanie-politiki-soedinennyh-shtatov-ameriki-v-otnoshenii-nesostoyavshihsya-gosudarstv-v-afrike-v-nachale-1990-h-godov-na-primere).
[4] Князева Н.А., Князева Е.А. Применение норм международно-правового характера как один из способов противодействия морскому терроризму и пиратству // Всероссийский криминологический журнал. 2014. No 4 (https://cyberleninka.ru/article/n/primenenie-norm-mezhdunarodno-pravovogo-haraktera-kak-odin-iz-sposobov-protivodeystviya-morskomu-terrorizmu-i-piratstvu).
[5] Конвенция ООН по морскому праву (вступила в силу 16 ноября 1994 г.) (https://www.un.org/ru/law/lawsea/convention.shtml).
[6] Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. No 63-ФЗ (с изм. и доп., вступ. в силу с 22.08.2021) (ред. от 01.07.2021) (http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/).
[7] Мальцева А.В., Фарафонтова Е.Л. Актуальные проблемы пересмотра Чикагской конвенции // Актуальные проблемы авиации и космонавтики. 2012. No 8 (https://cyberleninka.ru/article/n/aktualnye-problemy-peresmotra-chikagskoy-konventsii).
[8] Конвенция о международной гражданской авиации (вступила в силу 4 апреля 1947 г.) (https://docs.cntd.ru/document/1902240).
[9] Otto L. Defining Maritime Piracy: the Problem with the Law // Acta Criminologica: African Journal of Criminology & Victimology. 2018. Vol. 31. No. 2. С. 134–148.
[10] Security Council Resolution 1816 (adopted 2 June 2008) (https://undocs.org/en/S/RES/1816(2008)).
[11] Галиев Р.С. Роль международных организаций в борьбе с морским пиратством // Вестник Московского университета МВД России. 2011. No 5 (https://cyberleninka.ru/article/n/rol-mezhdunarodnyh-organizatsiy-v-borbe-s-morskim-piratstvom).
[12] Security Council Resolution 2125 (adopted 18 November 2013) (https://undocs.org/en/S/RES/2125(2013)).
[13] Piracy at Sea / Ed. by M.Q. Mejia, Jr., Ch.Kojima, M. Sawyer. Berlin; Heidelberg: Springer, 2013.
[14] Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/maritme.shtml).
[15] Определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 22 июня 2011 г. No 1-О11-20 (http://www.supcourt.ru/files/13811/).
[16] Определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 1 июля 2014 г. No 1-АПУ14-14 (https://dogovor-urist.ru/%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0/%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%BE/1-%D0%B0%D0%BF%D1%8314-14/).
[17] Маймистова И.В. Перспективы создания международного трибунала по пиратству // Вестник СПбГУ. Серия 14 «Право». 2011. No 1 (https://cyberleninka.ru/article/n/perspektivy-sozdaniya-mezhdunarodnogo-tribunala-po-piratstvu).
[18] Князева Н.А. Международный суд по делам о морском пиратстве: проблемы создания и функционирования // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2020. No 4. (https://cyberleninka.ru/article/n/mezhdunarodnyy-sud-po-delam-o-morskom-piratstve-problemy-sozdaniya-i-funktsionirovaniya).
[19] Римский статут Международного уголовного суда ООН. Распространен в качестве документа от 17 июля 1998 г. A/CONF.183/9. Вступил в силу 1 июля 2002 г. (https://www.un.org/ru/law/icc/rome_statute(r).pdf).
[20] Королев Г.А., Семенова Ю.А. Установление универсальной юрисдикции над преступлениями, нарушающими нормы jus cogens (на примере пиратства) // Журнал российского права. 2010. No 8(164). (https://cyberleninka.ru/article/n/ustanovlenie-universalnoy-yurisdiktsii-nad-prestupleniyami-narushayuschimi-normy-jus-cogens-na-primere-piratstva).
Ксения Александровна Спехова,
студентка 4-го курса Санкт-Петербургского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России)
Журнал «Морское право» 4/2021 стр. 67–72
05.10.2021